Мистические тайны Гурджиева. Часть одиннадцатая: Финал
Предыдущая часть тут.
Движущей силой чёрной магии является Жажда Власти.
Георгий Гурджиев
Делай что хочешь. На сей заповеди утвердится весь Закон.
Алистер Кроули
Чтобы достигнуть магического знания и силы, необходимы четыре условия: разум, просвещённый учёбой, безудержная отвага, несокрушимая воля и зрелость, не подверженная растлению и опьянению. ЗНАТЬ, ОСМЕЛИВАТЬСЯ, ЖЕЛАТЬ, ХРАНИТЬ МОЛЧАНИЕ- таковы четыре заповеди мага.
Элифас Леви
Итак, друзья, мы подошли с Вами к развязке всей этой невероятной и фантастической истории, которая произошла в прошлом столетии. Прежде чем завершить своё повествование, давайте посмотрим, чем именно закончилась вся эта история для великого мага прошлого века Алистера Кроули. А также узнаем с Вами, как он осуществил свою миссию по передаче камня с трона Чингисхана Адольфу Гитлеру. Вот как это описал в своей книге И.А.Минутко «Георгий Гурджиев. Русский лама»:
19 января 1924 года
«Над Сицилией бушевал тёплый ураган. С Тирренского моря летел мощными порывами шквальный ветер, всё содрогалось под его напором, бушевали, гнулись к земле кроны деревьев, срывало крыши с ветхих жилищ, сами хаотично начинали звонить колокола в древних католических храмах, на небе сталкивались громады чёрных туч. То стеной обрушивался ливень, то вдруг светлело, в голубых прогалинах мелькало солнце, и тем страшнее выглядел вздыбленный стихией мир.
На ферме в окрестностях Чефалу, расположенной на пустынном гористом берегу моря, в убогом доме, который «Зверь-666» — Алистер Кроули называл «Телемским аббатством» в десять часов вечера началась оккультная оргия, посвящённая вызову демона ада Хела, одной из ипостасей «я» «великого мага», дабы, отделив его от себя, низвергнуть беса из своей души в бездну Тьмы.
Полчаса назад Алистер Кроули, перед тем как появиться в ритуальном зале, остался один в своей «мастерской». Она представляла собой небольшую комнату с единственным крохотным окном в северной стене, и даже в солнечный день здесь парил полумрак. Сейчас на столе горели шесть свечей в бронзовых тяжёлых подсвечниках, поставленных в кружок. Стены «мастерской» были расписаны «Зверем Апокалипсиса» изображениями всех исчадий ада, живущих в его душе, всеми демонами, с которыми, после вызова их посредством магических ритуалов, он вступал в беседы. Отвратительные существа, волосатые, рогатые, с хвостами и щупальцами, со вздувшимися животами, с огромными половыми органами в возбуждённом состоянии у мужских особей и разъятых, непотребно взывающих к совокуплению у женских, в неверном, колышущемся свете свечей казались живыми: подмигивали, шевелили конечностями, открывали омерзительные клыкастые пасти.
Чёрного мага Алистера Кроули вполне устраивала компания, сотворённая им самим. Предстояло подготовить себя к вожделенному событию, центром которого он сейчас станет. «Зверь-666» разделся донага. На нём остался только небольшой медальон, с которым он не расставался никогда,— крохотный кисет из тончайшей кожи висел у него на шее ( шёлковый шнурок давно был заменён золотой цепочкой ); в нём находился драгоценный камень тёмно-лилового цвета, извлечённый из трона Чингисхана и предназначенный... Иногда испепеляющая мозг мысль посещала Алистера Кроули: «А что, если ОНИ забудут и, я в конце концов стану полновластным хозяином кристалла, который сейчас через кожу отдаёт мне только ничтожную часть своей силы?..» Безумец! Только безумец мог допустить мысль о том, что ОНИ забудут...
Обнажившись, Алистер Кроули взял флакон с «благовонием бессмертия», изобретённым им самим. Всё его оккультное творчество было проникнуто беспокойным духом сексуального вожделения, и, в частности, благовоние, флакон с которым он сейчас держал в руках, должно было привлекать к нему женщин и лошадей. Алистер Кроули пользовался им постоянно и всегда достигал желаемого эффекта. Наконец чёрный маг открыл дверь и вступил в ритуальный зал. Это было просторное, но ветхое помещение: по крыше монотонно стучал дождь, и через дощатые тонкие стены проникал, хотя и ослабленный расстоянием, грохот шторма, разбушевавшегося на Тирренском море. Окна были закрыты плотными шторами. Освещался зал свечами и большими лампадами с ароматическим маслом в плошках, которые стояли на полу в разных местах зала. В их нереальном свете казались живыми большие рисунки на стенах, тоже сделанные хозяином «Телемского аббатства». Главным персонажем всех без исключения рисунков был их автор; художником разрабатывался единственный сюжет, но в разных вариантах: половой акт, совокупления в самых разнообразных причудливых позах.
В зале в разных местах стояли тоже обнажённые «братья» и «сёстры», застыв в позах «влечения» друг к другу. Два брата держали за рога и хвост чёрного козла, которого уже успели сексуально возбудить. Перед всеобщим «слиянием», произойдёт совокупление козла с одной из «сестёр», а затем...
Алистер Кроули медленно, в полной тишине вышел на середину зала, где в двух небольших амфорах помещался «фимиам Абрамеллина». Маг Абрамеллин — самый могущественный маг, стоящий над Белым и Чёрным Воинствами, «связующее единство противоположностей», носитель силы и энергии космической магии. Алистер Кроули зажигает свечу, и ароматные прозрачно-дымчатые струи сначала окутывают его обнажённую фигуру, а потом медленно начинают расползаться по всему залу. «Фимиам», призванный также возбуждающе действовать на сексуальные центры людей и животных, представляет собой смесь из митры, корицы, оливкового масла и ароматического корня. Уже весь зал заполнился ароматным прозрачным облаком, через которое зыбко просвечивают языки пламени над свечами и светильниками, смутно видны фигуры обнажённых людей, а чёрный козёл, рвущийся из рук мужчин, с огромным красным фаллосом кажется демоном, исчадием ада. Алистер Кроули чертит вокруг себя и амфор с фимиамом защитный магический круг, и начинается действо.
Сначала маг долго произносит перечень варварских и фантастических «имён мужской силы» ( сексуальная мощь мужчины, по утверждению Алистера Кроули, это человеческий аналог творческой энергии Господа, доведённая до высшей точки и направляемая волей, мужская генеративная сила тождественна Божественной силе творения. Освобождение — оргазм — раскрепощает силу, которая управляет всем во Вселенной ).
Начинается следующая стадия ритуала — Алистер Кроули обращается к духу верховного мага, равного по своему могуществу Богу, творцу космических процессов:
— Тебя вызываю, о Нерождённый! — страстно и грозно звучит его голос.
— Тебя, создавшего землю и небо!
— Тебя, создавшего ночь и день!
— Тебя, создавшего тьму и свет!
— Ты сделал себя совершенным, ты тот, кого не видел никто из людей никогда!
— Ты — истина во плоти.
— Ты — истина в движении.
— Ты, отделивший правду от лжи.
— Ты, сотворивший людей для любви и ненависти друг к другу...
— Ты, создавший женское и мужское!
Голос Алистера Кроули исполнен яростью, огнём и сладострастием.
— Ты, породивший семя и плод!..
Чёрный маг замер. Стало слышно, как дождь скребётся по крыше, в отдалении ревёт море, обрушивая пенные валы на берег, и чёрный козёл нетерпеливо перебирает копытами по полу. Алистер Кроули замер. Дыхание его учащённо, лицо покрыто каплями пота. Он сделал повелительный знак рукой одной из «сестёр», и ею была Лия Хирсинг. Женщина повиновалась, она подошла к чёрному козлу, рвущемуся ей навстречу, и, повернувшись к нему спиной, опустилась на колени. Чёрный демон набросился на свою партнёршу. Во время этого безумного и мерзкого совокупления все «сёстры» и «братья» пришли в движение, ринулись друг к другу...
Чёрный маг за всем происходящим наблюдал из своего магического круга. У стены, справа от него, стоял низкий стол, на нём — старинные чаши из серой глины, грубые, без всяких украшений, рядом с ними лежал большой нож, посверкивал остро отточенным лезвием. И когда Лия Хирсинг, содрогаясь под животным, издала мучительно-сладострастный вопль, Алистер Кроули быстро вышел из магического круга; невидимые — пока невидимые — крылья зашелестели под потолком, и их леденящий сердце звук умолкал в тёмных углах зала. Алистер Кроули взял со стола нож, сделал несколько больших шагов, и казалось, что ноги мага не касаются пола,— и вот «Зверь Апокалипсиса» уже возле чёрного козла, судорожно бьющегося над Лией, хватает его за холку, приподнимает голову и, одним сильным движением перерезав животному горло, отбрасывает нож на пол.
Тело козла содрогалось в конвульсиях, он хрипел, перебирал ногами, из перерезанного горла хлестала кровь, трепещущий огромный фаллос истекал спермой. Алистер Кроули жестом руки указал мужчинам на стол, и они поволокли козла к глиняным чашам. За ними на полу оставался чёрный кровавый след.
Сейчас в бокалы будет налита чёрная жертвенная кровь, все «братья»» и «сёстры» соберутся вокруг стола, он, хозяин «Телемского аббатства» и поводырь своей паствы, провозгласит тост: «Делай что хочешь! На сей заповеди утвердится весь Закон!» — каждый выпьет свою чашу до дна... И начнётся общая оргия, центром которой станет он, «Зверь-666», он будет обладать всеми, кто здесь есть, и как хочет. И когда освободится его космическая сила...
В дверь трижды властно постучали. Мгновенно стало тихо. Распались совокуплявшиеся пары.
— Кто?! — взревел Алистер Кроули.— Кто посмел?..
Дверь резко распахнулась. На пороге стоял человек в длинном чёрном плаще с капюшоном; по плащу стекали струи воды; капюшон был опущен низко на лицо, но глаза оставались открытыми, и в полумраке на обитателей «Телемского аббатства», которых обуял ужас, смотрело из глубокой левой глазницы мёртвое белое бельмо.
— Срок настал, Алистер,— прозвучал глухой спокойный голос.
— Уже...— Зубы чёрного мага отбили мелкую дробь. От его величия и силы ничего не осталось.— Уже прошло восемнадцать лет?
— Собирайся. Мы отправляемся в путь.
— Когда?..
— Сейчас. Немедленно. Двадцать второго января мы должны быть в Германии.
22 января 1924 года
На юге Германии, в Баварии, с самого утра сеял противный, нагонявший тоску дождь, иногда он переходил в мелкую снежную крупу. Дорога была мокрой, и такси из Мюнхена в Ландсберг добиралось несколько часов. Весь путь Алистер Кроули и сопровождавший его мрачный господин в длинном плаще молчали. Капюшон — так про себя называл чёрный маг посланца Агарти.
Мистеру Алистеру Кроули было грустно. За долгую дорогу с острова Сицилия, через всю Италию до этого средневекового немецкого города, расположенного на быстрой горной реке Лех, он думал лишь об одном: как произойдёт расставание с медальоном, с которым за восемнадцать лет буквально срослось его тело; медальон — это постоянное ощущение некоего тепла на груди, прилив энергии, это жажда деятельности, как только прикоснёшься пальцами к крохотному кожаному кисету, в котором хранится тёмно-лиловый драгоценный камень, вынутый из трона Чингисхана.
«Он — это уже почти я,— думал Алистер Кроули, всматриваясь в редкие огни, возникшие впереди машины. Подъезжали к Ландсбергу в сумерках, начинался вечер.— Но почему? Почему не я?..»
Подъём в гору. Узкая петляющая улица. Развалины древних крепостных ворот, тёмные и мрачные, освещённые тусклыми фонарями, и их свет расплывчато отражается в мокром асфальте. Фрагменты крепостной стены в зарослях голого колючего кустарника. Впереди — громада средневекового замка, неясно вздымавшегося в тёмно-серое небо.
— Тюрьма в замке,— нарушил молчание Капюшон.
— Он знает?..
— Он чувствует,— перебил Алистера Кроули спутник.
Машина остановилась у ворот замка. Вот и будка, из которой выходят два охранника с винтовками без штыков.
— Жди. Я сейчас.
«Какой у него глухой, утробный голос! Нечеловеческий...» - подумал Алистер Кроули.
Капюшон вышел из машины, хлопнув дверцей; около него оказались охранники, один из них козырнул. Шофёр такси, который всю дорогу тоже не проронил ни слова, сидел замершим истуканом и больше походил не на человека, а на большую заводную куклу, сейчас у неё кончился завод, и она замерла. Вернулся посланник Чёрного Воинства.
— Иди. Тебя проводят. Я подожду здесь, в машине.
Алистеру Кроули, вышедшему во мрак и сырость, в печальную неизвестность, козыряют оба охранника.
— Идёмте,— говорит один из них.
В воротах открывается дверь, первым в неё входит один из охранников, второй пропускает вперёд Алистера Кроули. Длинный коридор — направо и налево, с металлическими дверями, в них — одинаковые круглые глазки с задвижками. Вверх ведёт крутая лестница.
— На втором этаже,— говорит охранник.
На втором этаже — ковровая дорожка, дверей меньше. Из-за стола с настольной лампой под белым железным колпаком поднимается дежурный, в его руках связка ключей, лица не видно.
— К Адольфу,— говорит охранник.
Из связки ключей выбран один, и дежурный передаёт его охраннику. Уже потом Алистер Кроули вспоминал номер на двери, но так и не мог вспомнить. Открывается дверь, легко, бесшумно, петли наверняка хорошо смазаны машинным маслом. Входят вдвоём: маг и охранник, который взволнованно, часто дышит магу в затылок.
Прихожая: вешалка с двумя тёмными пальто, две фуражки с глянцевыми козырьками на полке, пахнет гуталином. Дверь в стене полуоткрыта: унитаз, умывальник, у стены — несколько пустых разнокалиберных бутылок. Вторая дверь напротив входной. За ней — громкие мужские голоса. Охранник трижды стучит в эту деревянную дверь, старательно выкрашенную коричневой краской.
— Да! Прошу! — Энергичный нервный голос.
И Алистер Кроули оказывается в просторной комнате с единственным большим окном без всяких решёток. Правда, на нём нет занавесок, за ним — мокрая чернота январского вечера. В комнате двое: один сидит за столом с яркой лампой под зелёным стеклянным абажуром; по столу разбросаны исписанные листы бумаги; чернильный прибор из красного мрамора. Человек высок, худ, белобрыс, лицо хмуро, на нём печать недовольства и нетерпения — помешали. У стены — широкий диван с незастланной постелью, в углу шкаф для одежды, в другом — этажерка с книгами. Второй мужчина в полувоенном костюме цвета хаки, подпоясанный широким ремнём френч, брюки, заправленные в сапоги. Он стоит спиной к вошедшим. Когда стражник осторожно закрыл дверь, он резко поворачивается...
И Алистер Кроули сразу узнаёт его: потная прядка волос падает на узкий лоб, короткие чёрные усы под крупным широким носом, жёстко сжатые бледные губы, и — глаза... На Алистера Кроули устремлён прямой жгучий взгляд тёмных глаз, в которые долго смотреть невозможно: явное тёмное безумие светится, трепещет, пульсирует внутри них. Но чёрный маг не отвёл взгляда — ему было радостно смотреть в глаза избранника Чёрного Воинства, он чувствовал в нём родственную душу, больше того — брата.
— Здравствуй, Алистер...— тихо сказал обитатель привилегированной тюремной камеры.
— Здравствуй...— эхом откликнулся Алистер Кроули.
— Рудольф, мы продолжим работу немного позже.— Тот, кто сидел за столом, ещё больше нахмурился, поднялся со стула.— И ты, Курт... Оставьте нас одних ненадолго. Я вас позову.
Рудольф Гесс и Курт, фамилию которого не сохранила история, вышли из комнаты.
— Я ждал тебя с самого утра! – сказал избранник Посвящённых Агарти со страстью и нетерпением. – Давай скорее!
Пока Алистер Кроули снимал с шеи крохотный кожаный кисет, хозяин комнаты, сев за стол, наблюдал за действиями своего долгожданного гостя. Дыхание его участилось, на лбу выступили капли пота. Наконец чёрный маг протянул избраннику Тьмы кисет... «Что же будет дальше?..» — подумал Алистер Кроули, стоя перед столом.
— Будет так, как мы повелим,— услышал он тихий хриплый голос.
На ладонь правой руки обитатель тюрьмы замка в Ландсберге вытряхнул драгоценный камень с множеством граней. В его тёмно-лиловой глубине вспыхнула ярко-чёрная искра... Он опустил голову к столу и сжал кулак. Алистер Кроули увидел, как вспухли жилы на шее избранника тьмы, как судорога прокатилась по его лицу, сладострастная улыбка исказила рот, явственно послышался скрежет зубов, обильный пот струйками катился по щёкам. Неудачливый бунтарь, пытавшийся силой свергнуть правительство Баварии, поднял голову. На Алистера Кроули смотрели глаза, залитые пронзительным зелёным светом, с чёрными кружками зрачков, а на его правой ладони медленно исчезало пятно коричневого цвета. Вместе с ним потухал в глазах зелёный сатанинский свет.
— Алистер,— его голос был твёрд, властен и, как это ни странно, мягок одновременно,— отныне ты мой друг... Больше — брат. И при моей жизни и,— если так случится,— после неё. Погоди. Сейчас.— Он крикнул: — Рудольф! Курт! Входите!
В комнате появились Рудольф Гесс и пожилой охранник Курт.
— Запомните, друзья! — На плечо Алистера Кроули легла горячая рука.— Отныне этот человек под моим покровительством. При мне и, если так будет угодно Провидению, после меня. Вам это понятно?
Рудольф Гесс и старина Курт вскинули руки.
— Хайль Гитлер! — прозвучало негромко, но согласно и чётко.
— Рудольф! Скорее за стол! Я теперь знаю, как будет звучать то, над чем мы бились с тобою безуспешно с утра. Во мне весь текст главы! — Фюрер вожделенно и с нетерпеливой яростью взглянул на стол, заваленном исписанными листами бумаги. Сподвижник уже сидел на своём стуле, обмакнув перо в чернила.—Да, мой друг Алистер! Да! Пишу книгу. Это — программа действий нашей партии, обращение к немецкой молодёжи. И многое другое.— Создатель грядущего тысячелетнего рейха арийской нации задохнулся от восторга.— Ты... Ты все поймёшь! И ты будешь одним из первых читателей моего катехизиса!..
Действительно, чёрный маг через несколько месяцев получил экземпляр первого издания книги «Майн кампф» с автографом автора: «Дорогой Алистер! Уверен, что моя борьба — это наша с тобой борьба за идеалы национал-социализма! С нами Бог! Твой Адольф».
Конфликты с итальянскими властями начались ещё в 1923 году — для диктаторов XX века характерно внешнее пуританство, замешенное на ханжестве. И Муссолини тут был хронологически первым. За ним выстроились в очередь Гитлер и Сталин. Слухи об оргиях с жертвоприношениями в «Телемском аббатстве» дошли до вождя итальянских фашистов и его окружения. Последовал приказ: изгнать мага-мракобеса из пределов государства.
Начались скитания Алистера Кроули по Европе. Мрачная молва о нём ширилась. Впрочем, и сам «величайший маг» двадцатого столетия всячески способствовал ей: жизнь — театр, он на его сцене — игрок, первый любовник, эпатаж публики — цель. Всегда быть на виду, быть лидером и тайной. Жертвоприношения во время оккультно-сексу-альных ритуалов в «Телемском аббатстве»? Это так. Он писал в «Автобиографии»:
«Для высшей духовной работы необходимо соответственно выбирать жертву, имеющую высочайшую силу. Ребёнок мужского пола, совершенно невинный, является наиболее удовлетворительной и подходящей жертвой».
Чёрный маг утверждал, что подобные жертвоприношения он совершал по сто пятьдесят раз в год в течение пятнадцати лет. И шокированная среднеарифметическая публика верила, переполняясь ужасом, негодовала и... стремилась попасть на сеансы гастролирующего по европейским столицам оккультиста. Официальные власти или сторонились Алистера Кроули, или преследовали его. Так в 1929 году он был изгнан из Франции.
Скитания, «гастроли», новые романы, череда «блудниц в пурпуре». Наркотики становятся постоянными — если не сказать каждодневными — спутниками жизни. Их количество и ассортимент никогда бы не выдержал обыкновенный человеческий организм, но Алистеру Кроули было «дано» свыше от своих покровителей некое противоядие от губительного наркотического отравления. За восемнадцать лет кисет с драгоценным камнем из трона Чингисхана, который он носил на своей груди, передал ему часть своей энергии, хотя и мизерную, незначительную. Сексуальная мощь Алистера Кроули была неистощима — до самого смертного часа. И ещё его отличала могучая работоспособность, тоже до последних дней: проза, стихи, картины, теоретическая разработка своего учения, путешествия, платные сеансы магии. Вулкан, а не человек.
К началу Второй мировой войны он известен в Евpone, США, в странах Востока как «Великий Зверь Апокалипсиса» и виртуозный шахматист, альпинист, художник, писатель, убеждённый космополит, блестящий собеседник, умевший так запутать оппонента, что тот при всём желании не мог уловить в согласии насмешку, в молчании — злую иронию. В нём было нечто непостижимое.
И ещё... Двойной агент: он работает на внешние разведки Англии и Германии. Во время Второй мировой войны — больше на гитлеровскую Германию. Но в принципе он — над схваткой, у него нет симпатий и антипатий к роду человеческому. Во время «хрустальной ночи» наш герой находился в Берлине.
Виктор Нойберг в своём эссе «Кроули в Берлине — 1938 год» писал:
«Кровь, стекавшая в водосток, едкий запах мочи, голодные бродячие собаки, развороченные витрины еврейских магазинов, поседевшие от страха люди, прятавшие драгоценности во ртах и задницах, вызывали у него грустную усмешку. — Они не понимают одного,— заметил он, поигрывая тростью.— Им не суждены небеса... Впрочем, и жертвы, и их палачи мне глубоко безразличны».
Ещё до начала Второй мировой войны, после знакомства с Гитлером, Алистер Кроули подолгу жил в Германии, часто встречаясь с высшими руководителями нацистского правительства, что, правда, не афишировалось гитлеровским окружением. Он фактически воспитал то поколение оккультистов, которое впоследствии оказывало «магическую поддержку» третьему рейху. Связь оккультизма и нацистской идеологии бесспорна. Алистер Кроули сыграл здесь далеко не последнюю роль. И, надо заметить, оккультная основа нацистской доктрины была густо замешена на наркотиках. Берлин в ту пору был центром наркоторговли в Европе. И Гитлер, и Геринг употребляли наркотики, а в функции CC официально входило распределение и строгая дозировка различных наркотиков для высших инстанций. Из того же эссе Виктора Нойберга:
«В основу эстетики тотального уничтожения, бесчисленных казней и пыток наци положили свои ритуалы или обряды посвящения, которым соответствовали свои наркотики. Ритуальные массовые убийства в газовых камерах и печах концлагерей были обставлены так, что это почти соответствовало ритуалам «чёрной мессы». Расстрел считался наиболее примитивным уровнем кайфа, ему соответствовал алкоголь... Возможности исследований казались безграничными — в лабораториях CC производилось множество модификаций психотропных препаратов, позволявших не только подавлять и контролировать человеческую волю, но и выпускать через испытуемого-медиума силы, подлежащие немедленной обработке для практического применения в экспериментах над «подопытными людскими массами». Тогда — да и в пятидесятые годы — была чрезвычайно популярна идея, которую кратко можно сформулировать так: появление нацистской партии да и начало Второй мировой войны — результат комбинированной диеты из эфедрина и Ницше, которой потчевали в окопах немецких солдат за двадцать и более лет до того. Может быть, всё это поверхностно, однако факт остаётся фактом — первая химическая история психики нашей эпохи ещё не написана».
Алистер Кроули говорил своему «другу» ( по наркотикам ) писателю Хаксли ( со слов Виктора Нойберга ):
— Ты, конечно, не в курсе, что два главных человека в их оккультной ложе, которой я тайно руковожу, лично учили Адольфа Гитлера? До этого он был неотёсанным, заикающимся австрийским идиотом, дешёвым богемным художником и извращенцем. Они взяли его с улицы, обучили ораторскому искусству, риторике, стратегии и благодаря действию тщательно выверенных доз мескалина вывели его на личного демона.
Алистер Кроули не мог сказать своему собеседнику, что до этого Адольф Гитлер получил чёрную энергию и силу трона Чингисхана — от него. И те, кто теперь вёл их двоих по лабиринтам жизни, в оккультной ложе «ОТО» сделали первого учеником, второго — Учителем. Впрочем, чёрный маг не хотел понимать этого: он всё — сам.
«Пусть...» — усмехались в подземельях Агарти. Во время Второй мировой войны Алистер Кроули сначала жил то в Германии, то в Швейцарии, несколько раз отправлялся в путешествия на Восток, в те страны, которые не были втянуты в военное безумие. После разгрома фашизма, летом 1945 года, он вернулся на свою родину в Англию. Может быть, чёрный маг сказал себе: «Умирать». Не было средств к существованию, а начинать всё сначала не хотелось. Да и трудно: Европа в руинах, прежде всего Германия, нет былых друзей и покровителей, оборваны многие связи.
И тут надо сказать: да, бурную, красочную, яркую и яростную жизнь прожил Алистер Кроули — полную приключений, авантюр, острых и жгучих переживаний. Но одно бесспорно: у него никогда не было ни друзей, преданных ему, ни женщин, которые любили бы его по – настоящему, не только телом, но и душой. Но «великий чёрный маг» был одинок в подлунном мире. Всегда одинок. Тяготился ли он этим? Думаю, нет. Одиночество, прежде всего духовное, было средой его обитания и образом жизни.
А тяготило — когда так случалось — отсутствие лидерства, непризнание, отсутствие большой — европейской и мировой — сцены, на которой можно сыграть главную роль. Именно это начало происходить с Алистером Кроули в Англии по возвращении на «родные пепелища» — забвение, хотя он был ещё жив.
Полное безденежье постепенно было преодолено: этот человек с нерастраченным запалом физической энергии не мог сидеть без дела — главным источником своих доходов он делает литературу, много пишет, его начинают издавать. Вдруг из далекой Южной Америки приходит несколько крупных денежных переводов... Но у денег, даже больших, есть неумолимое свойство: рано или поздно они кончаются. Деньги надо постоянно и упорно «делать». Или знать источник, где их можно взять. А у стареющего — идёт восьмой десяток — Алистера Кроули есть каждодневная сокрушительная статья расхода: он и дня не может прожить без героина. В послевоенной Европе наркотики можно достать только за баснословные деньги.
И чёрный маг Алистер Кроули принимает решение...
Он живёт в дешёвом пансионе «Лесная поляна» ( меблированные комнаты ) в Гастингсе, фешенебельном курортном городке на берегу Ла-Манша. Ему семьдесят два года. Он одинок, очень редко наезжают знакомые и почитатели из Лондона. Долги, неоплаченные векселя…
Я также задался целью, найти хоть какое – нибудь официальное документальное упоминание о встрече Гурджиева с Кроули. Искать пришлось очень долго. Перелопатил огромное количество литературы, но всё же нашёл что искал. В 2014 году в России московской издательской группой «Традиция» была опубликована книга одного из учеников Гурджиева Фрица Питерса ( 1913 – 1979 ) в серии «Гурджиев. Четвёртый путь» под названием «Вспоминая Гурджиева». В ней автор в десятой главе вот что пишет:
«Много лет назад Алистер Кроули, который создал себе имя в Англии как «маг», который среди прочего хвастался тем, что подвесил беременную жену за большие пальцы рук, чтобы создать ребёнка – монстра, совершил непрошенный визит к Гурджиеву в Фонтенбло. Кроули был твёрдо убеждён, что Гурджиев «чёрный маг», и очевидным предлогом его визита было вызвать Гурджиева на дуэль магов. Визит не имел результата, потому что Гурджиев, хотя и не отрицал знания неких сил, которые могут называться «магическими», отказался их демонстрировать. В ответ Кроули тоже отказался «открыть» свои возможности; к большому разочарованию зрителей, мы не стали свидетелями каких – то сверхъестественных подвигов. Но Кроули уехал с впечатлением от Гурджиева что тот был либо ( а ) обманщиком, либо ( б ) более слабым чёрным магом».
Но вернёмся теперь к финалу жизни легендарного мага прошлого века Алистера Кроули, к его смерти. Обойти смерть чёрного мага и одного из главного героя нашего повествования никак нельзя.
1 декабря 1947 года.
Английская туманная зима. Можно представить то пасмурное утро: серое окно убогой комнаты, беспорядок, недоеденный ужин на столе. Слышно, как на море — окна пансиона выходят на набережную — бушует шторм. Он, небритый, в старом, давно не стиранном халате, в домашних войлочных тапках ( из правого вылезает большой палец с жёлтым ногтем, чудовищно отросшим ), торопливо доедает крутое яйцо — его скорлупа уже через несколько часов будет занесена в полицейский протокол. И сосредоточенно, медленно, вожделенно готовит себе укол героина — в шприце чудовищная доза, которая в состоянии замертво свалить слона. По морщинистому лицу Алистера Кроули бродит сладострастная сардоническая улыбка. Он вводит себе в вену смертельную дозу героина и медленно, томительно погружается в сладостное небытиё.
Когда холодное тело «Зверя Апокалипсиса» было обнаружено прислугой, когда в комнате, пахнущей старостью и смертью, появились полицейские, врач, понятые,— в протоколе, кроме яичной скорлупы, были перечислены неоплаченные счета, векселя, старые письма, обрывки бумаги с магическими формулами и заклинаниями, незаконченными стихами. И две рукописные странички с прозаическим текстом, тоже из какого-то незаконченного произведения. Вот этот текст:
«С вершины блаженства и сладостного гипноза потерянного времени. Семена моих мечтаний отдают прощальный салют известным мирам. Я говорю картографам, которые называют мою карту невидимой, что Космос заморожен в привычке их домыслов. Их города — моё семя; их дома, жёны и тяжёлый труд — фантастические тени стабильности. Я различаю только ослепительные волны, ауру мультипликаций, тончайшего аромата кубического сантиметра грубой химической массы. Позволь вдохновенному языку плескаться свободно и ныне, и присно. Я пою резцом и полотном пилы, молотом и весами, длинными и размеренными,— всеми мелодиями ремесла. Работа бередит внутри мой аккумулятор клеток. Моё напряжение — миллион ватт. Алхимия терпелива. Действует в тишине. Подобно Дао распознает божественность риска, мощь бесполезности, случай — просто столкновение двух цепей. Пока во мне затвердевает шлак. Я перестал спрашивать себя, есть ли у меня история, так как нет больше историй, кроме поддающихся расшифровке столкновений. Матовые, бесформенные предметы случайно конденсируются и оседают в богатой руде. Мои вены испещрены алмазами, добытыми в каменном угле. Я — красный король, возрождённый из пепла бронзовый Феникс, стоящий за штурвалом пламени. Я пересёк бушующую реку тяжелейших испытаний и был коронован четырьмя стихиями. Так пусть же отныне парадокс призмы вспыхнет ярким пламенем на папирусе дерзкого голоса моего сердца. Воздушные видения трепещут. Возвращаясь из насыщенного полёта мечтателя взмахом пера. Почти прозаичен этот вихрь. Потеряны континенты, контуры, картографы. И я сам, моё первое плавание хрустально и прозрачно — беседка, увитая зеленью, маска, скрывающая лицо. Воистину планируемая полярность видения пьянящей влагой струится по граням стекла, отражая оплошность сердца и миграцию души. Я очистил город. Священной жидкости столицы придана форма её металлических кишок. Это падение Ашеров ( имеется в виду рассказ Эдгара Аллана По «Падение дома Ашеров» ), разложение чувств. Вспышки неоновых огней. Посвятите меня в секс электричества, катушек, патронов и штепсельных вилок. Перед тем как планета придаст божественности порождениям раската грома, звучащего в холмах. Только человек создаёт андрогенность. Мой ум — меланхолия тумана на заснеженном поле, пар унавоженной земли, поднимающийся к звёздам, свободно струящиеся воздушные волны волшебным ковром путешествий Синдбада. Видишь, я стою в Мексике. У меня стан древних детей Лилит, рост в двадцать три фута. Я подпирал подсолнух Ван Гога песком безумия, пока не взорвалось солнце аркана. Мы пожираем солнце, мои звёздные братья. Мы — часть его семени, величайшего оргазма, и это в нас навеки. В лихорадке миражей, в галлюцинациях пытаюсь я коснуться изысканных яств солнечного пейота, дурмана и мескаля. За остроконечными шпилями утёсов, обточенных слепящим светом, разбухшие, причудливые почки карт незаметно превращаются в оазисы...»
Какая блистательная, глубинно-мистическая, зашифрованная проза!
Среди разрозненных бумаг самоубийцы было обнаружено завещание, судя по дате — 29.11.1947, написанное в полном, ясном сознании и сосредоточении воли, когда способ ухода из жизни был окончательно определён. В завещании, в частности, говорилось, где и как должен быть погребён одинокий жилец пансионата «Лесная поляна» в Гастингсе. Воля покойного была исполнена.
Примечательными словами заканчивает своё эссе Виктор Нойберг «Кроули в Берлине — 1938 год»:
«Алистер! Великий Алистер. Грязный пансион в Гастингсе; громадный паук, изнывающий от героиновой чесотки, рыгающий добычей прошлого. Война, ускоренный психоз Европы, путешествия, расцвет эпохи Телема... Мне же выпали мучительные долгие годы раскаяния о том моменте, когда я отвернулся от науки наслаждения и созерцаний, которой он так искусно учил, и обрёк себя на тягостное одиночество в пустыне: мертвенно-бледных лиц, тугих фаллосов, испускаемой спермы, принесённых в мир этим чёрным ангелом, для нас, в союзе с ним, сквозь время и вечность. Мы с ним, его посредники».
В хмурый декабрьский день 1947 года немногочисленные «посредники» Алистера Кроули — и среди них любимый ученик чёрного мага Виктор Нойберг — хоронили своего Учителя согласно его завещанию. Чрезвычайно странная и мрачная церемония отпевания произошла в Брайтонском крематории — без священника, с пением непонятных восточных гимнов людьми в тёмно-красных плащах, с множеством свечей, поставленных вокруг гроба. Церемония вызвала гнев и возмущение местных властей. Но это было потом... Новеллист Луис Вилниксон, пылающим и скорбным взором пожирая бледный лик мага, на котором застыла едкая саркастическая улыбка, прочитал знаменитое откровенно фаллистическое стихотворение поэта Алистера Кроули «Гимн Пану». Оно заканчивалось такими строками:
Я твоя супруга, я твой супруг,
Козёл из твоего стада, я — злато, я — Бог.
Я плоть от твоих костей, цветок от твоих ветвей.
Стальными копытами я скачу по скалам
Через упрямое солнцестояние к равноденствию.
И я — в бреду; я насилую, и я разрываю, и я треплю —
Во веки веков, весь мир без конца.
Кукла, дева, монада, муж.
Во власти Пана.
Айо, Пан! Айо, Пан, Пан! Айо, Пан!
...Когда церемония закончилась и пылающее жерло печи, как геенна огненная, уже готова была поглотить бренные останки Алистера Кроули, негустую толпу провожающих в последний путь «величайшего мага двадцатого века» раздвинули трое мужчин в чёрных плащах, стоявшие позади тех, кто был в крематории.
Они подошли к гробу — их суровые лица зловеще освещало пламя из печи — и молча вскинули руки в фашистском приветствии. Они не произнесли этих слов, но каждый, кто был у гроба «Зверя Апокалипсиса-666», услышал их в своём собственном сознании:
— Хайль Гитлер!..
Вот такой конец. Теперь давайте вернёмся с Вами к последним строчкам дневника другого великого мага и оккультиста прошлого столетия Георгия Ивановича Гурджиева. Давайте посмотрим как же он повествует о всей этой истории на закате своей жизни. В конце его дневниковых записей вот что записано:
14 ноября 1949 года.
«Раннее утро, ноябрь. Ну вот, я дождался любимой осенней погоды в Фонтенбло: тепло, как летом, солнечно, тихо, за окном моего кабинета — дымно-белёсая даль почти облетевшего парка, и видны засыпанные опавшими листьями аллеи. Сейчас открою окно, и в мой кабинет вольётся свежий, прогретый ласковым солнцем воздух, напоенный терпкими запахами осеннего увядания. Сейчас... Только набраться сил, чтобы встать с кресла.
Вот так... Теперь укутать пледом ноги и — дышать, дышать. Последнее время мне не хватает воздуха. Что ни говорите,— семьдесят лет. И главное дело жизни — сделано. Вот до конца ли, и верно ли сделано — другой вопрос. Какая полная тишина в парке! Не слышно ни единого птичьего голоса...
...В детстве, в Армении, в Александрополе, в другом измерении я просыпаюсь, ещё совсем рано, солнце не встало из-за гор. Весна, май. Я лежу с закрытыми глазами, и ощущение счастья, полноты жизни, невыразимого словами восторга охватывает меня. Тихо появляется мама, я притворяюсь спящим. Она на цыпочках подходит к окну и настежь распахивает его створки — вместе с утренней свежестью, с густым ароматом цветущих альпийских лугов в комнату врывается соловьиное пение. Соловей где-то рядом, в нашем саду, может быть, в густых ветках шелковицы, растущей прямо под моим окном. Его трели оглушительны, полны радости, нетерпения, буйства, они — гимн жизни. Моей только начинающейся жизни.
Боже мой! Неужели всё это было?.. Что же, итоги подведены. Но нет ответа на два вопроса. Вернее, ответы есть, я просто боюсь произнести их, признаться себе... В чём? Что же, пора! Иначе я не успею.
Вот эти вопросы. Первый вопрос: почему главный владыка Чёрного Воинства для миссии избрал меня? Во мне было ( и неужели осталось до этих пор?.. ) то, что соединяет, роднит меня с ними. Вы спрашиваете: что? Сейчас…
Второй вопрос: почему я, когда всё понял, не убил «Того, который...» в самом начале его кровавого пути? Ответ на второй вопрос. Вернее, два варианта ответа. Первый: я не знал, не мог предположить меру ЗЛА, которую получил Иосиф Джугашвили от трона Чингисхана. Я не мог предположить размеры, масштабы его злодеяний. Это действительно так. Но это не оправдание. Если известно, что ты можешь предотвратить деяние зла, пусть самое малое, ничтожное,— сделай это. Сделай это во что бы то ни стало! Я не сделал... Второй вариант ( самое удобное оправдание ): всё равно предписанное свыше свершилось бы. И если бы не Коба и я, передавший ему драгоценный камень вселенского зла, «они» нашли бы другого. Вернее — других.
И вот ответ на оба вопроса ( теперешний ответ сегодня, 14 ноября 1949 года ): всё дело в моём эгоизме. Да, да! Именно так: в моём эгоизме. Я с раннего детства чувствовал свою избранность, причастность к космическому оккультизму, никто и ничто не смело остановить меня в моём пути поиска бессмертия. Это знали обо мне духи царства тьмы. Им были ведомы и мои оккультные способности, и мой эгоизм, даже эгоцентризм. Поэтому я и был избран ими для своей «миссии». А что такое зло? Это есть кристаллизация эгоизма, стопроцентный эгоизм: «Я ТАК хочу и сделаю всё для достижения своей цели, если потребуется, всех и вся принесу в жертву.
Я должен был убить Сталина! Может быть, ценой своей жизни. В Тифлисе 7 ноября 1906 года, когда передавал ему силу трона Чингисхана. И, уверяю вас, если бы я сделал это, история двадцатого века была бы другой.
Так что же, в конце земного пути я отрекаюсь от своего «Четвёртого пути»? От учения о гармоничном развитии человека? Нет! Никогда... Никогда! Я делаю только корректировку. Если бы у меня были силы и время! Я изымаю из своего учения только «сознательный эгоизм», превращающий и меня, и моих учеников в избранных, поднимающихся над «толпой». Мой «четвёртый путь» должен быть открыт для всех, желающих вступить на него. И — утверждаю! — он под силу каждому человеку, живущему на Земле. Необходимы только желание и целенаправленное, постоянное, волевое усилие.
Да, признаю: моему учению не хватало... не хватает любви к людям. Как не хватало её и мне на всём моём пути — в помыслах и поступках. Признаю: увы, это так... Каюсь.
И нет высшей истины, чем заповедь Иисуса Христа: «Возлюби ближнего, как самого себя».
Душно. Не хватает воздуха. Пошире открыть бы окно. Не могу. Нет сил подняться с кресла.
Странно: прямо из стены в кабинет вплывают рыбы. И неторопливо, играя, движутся по воздуху ко мне. Какое волшебное зрелище! Многих я знаю, ведь у меня когда-то был аквариум. Только сейчас они огромны. Сколько их — пёстрых, разноцветных, с радужными плавниками… Их всё больше, больше... Они уже заполнили весь кабинет. Плывут, плывут — изо всех стен и из окна, свободно преодолевая стёкла. Нечем дышать... Я понимаю: мне всё известно про этих рыб. Что же... Значит, пора! До свидания...
Прощайте»…
...Нет, в ноябре 1949 года желание Георгия Ивановича Гурджиева — уйти из земной жизни в Фонтенбло — не сбылось: наступило внезапное улучшение, болезнь, цирроз печени, отступила, и ученики в надежде на исцеление увезли Учителя сначала в Париж, в его квартиру на улицу Колонель-Ренар близ площади Звезды, а оттуда, когда болезнь вернулась жесточайшим приступом, в Нейи, в американской военный госпиталь.
Там в хмурый и мокрый декабрьский день величайший оккультист XX века, создатель «чертвёртого пуги» умер в окружении верных учеников, успев сказать им фразу перед последним вздохом, которая и сейчас повергает его последователей в мистический трепет и смущение:
— Ну и вляпались же вы!..
Р.S. Вот такова мистическая история эпопея с троном Чингисхана, которая оставила неизгладимый след в истории не только нашей страны, но и всего человечества в целом. К ней можно совершенно по разному относиться. Верить во всё это или не верить, подвергать сомнению или сомневаться, но грамотный и умный читатель, сопоставив все факты сделает однозначный чёткий вывод обо всём этом. Вот как сам писал Игорь Александрович Минутко о своих книгах, когда работал над серией своих книг «Оккультные войны ХХ века» ( в серию также вошли книги о Елене Петровне Блаватской и Николае Константиновиче Рерихе, любознательному читателю рекомендую их также прочитать ):
«Работая над первыми книгами серии «Оккультные войны XX века», я постепенно перестал удивляться «необъяснимым» странностям ( хотя это конечно же вовсе не странности, а оккультная или, если хотите, мистическая закономерность ): в нужный момент у меня на письменном столе появлялись, если употреблять обыденную терминологию, «сами собой» необходимые в данный момент книги, документы, разрозненные листки с фактами и сведениями и после того, как работа с ними заканчивалась, бесследно исчезали. Впрочем, чаще всего потом мне казалось, что я их отдал кому-то, вернул. Или я «случайно» встречал в какой-нибудь компании или на улице незнакомого человека, и он начинал рассказывать мне, без всякого предварительного вступления и вопросов с моей стороны, то, что мне нужно для главы, над которой я мучился уже несколько дней. Или звонил телефон, и информация или соображения, интересующие меня, сообщались устно».
Выводы делать только Вам, уважаемые читатели!
Дневник дочитал до конца член русского географического общества ( РГО ) города Армавира Фролов Сергей
|
